Большая проверка

Новая кампания по борьбе с коррупцией вряд ли приведет к радикальным переменам. Но даже если ее единственным результатом станет обязанность ключевых отечественных предприятий проверять всех своих контрагентов, уже будет неплохо

Очередная кампания по борьбе с коррупцией набирает обороты. Поставив точку в затянувшейся истории с принятием законопроекта против фирм-однодневок, правительство решило навести порядок в госкомпаниях. Напомним, что в декабре Министерство энергетики по поручению премьер-министра Владимира Путина проверило предприятия отрасли на наличие в них конфликта интересов. В ходе проверки выяснилось то, что большим секретом, собственно, и не было: многие руководители энергетического комплекса напрямую связаны с поставщиками и подрядчиками своих компаний. Чем это закончилось, помнят все: публичный разнос провинившихся и последовавшие затем кадровые перестановки. На этом глава правительства решил не останавливаться и расширил круг «подозреваемых», включив в него 21 государственную компанию и корпорацию. 28 декабря было подписано поручение премьера, согласно которому компании, в которых государство имеет блокирующий пакет акций, должны, во-первых, отчитаться о доходах и имуществе топ-менеджеров и их родственников, а во-вторых, предоставить данные о конечных бенефициарах своих контрагентов. Следом в борьбу за прозрачность финансово-хозяйственной деятельности госкомпаний включился президент Дмитрий Медведев, определив срок исполнения поручения премьер-министра: до 1 апреля. По всей видимости, в ближайшее время аналогичные меры будут приняты и в оборонке: вице-премьер Дмитрий Рогозин заявил, что считает необходимым «установить истинных владельцев частных предприятий оборонно-промышленного комплекса».

Попавшие в список «подозреваемых» компании к исполнению поручения Владимира Путина подошли по-разному. Росатом, например, уже заявил о внесении соответствующих изменений в закупочную политику и о приостановлении действия закупочных процедур с компаниями, не предоставившими информацию о своих бенефициарах. Энергетики же, разбирательство с которыми послужило поводом для появления поручения, выступили с коллективным обращением, в котором потребовали смягчить его условия. При этом если первая часть поручения, где речь идет о подаче расширенной декларации о доходах, особых сложностей не представляет, то требование выяснить владельцев компаний-контрагентов вызвало ряд вполне закономерных вопросов.

Во-первых, для выполнения поручения установлен слишком сжатый срок. «Учитывая, что госкомпании взаимодействуют с большим количеством контрагентов, предоставить такой объем информации к 1 апреля достаточно проблематично», — уверена Виктория Бурковская, руководитель уголовно-правовой практики адвокатского бюро ЕПАМ. Во-вторых, в поручении рекомендуется приостановить взаимодействие с теми компаниями-контрагентами, которые откажутся предоставлять информацию о своих владельцах, а это юридически невыполнимо. «Госкомпания может попытаться расторгнуть договор со своим контрагентом, апеллируя к тому, что он не выполнил требования о раскрытии информации. Но по нашему законодательству договоры в одностороннем порядке расторгаются только через суд, — объясняет Илья Болотнов, партнер корпоративного блока компании “Пепеляев Групп”. — Иногда в договоре, конечно, указывают, что он может быть расторгнут в одностороннем порядке в любое время, но такая практика не является распространенной и серьезные подрядные контракты такой нормы, как правило, не содержат. Соответственно, если госкомпания захочет расторгнуть договор, контрагент может по суду оспорить это решение».

Третья претензия к поручению — его откровенно импульсивный и популистский характер, отсутствие системных последствий. «Если принимать такие решения, это нужно делать открыто и нормативно, а не на уровне документов с грифом “Для служебного пользования”, — считает Денис Качкин, управляющий партнер юридической компании “Качкин и партнеры”. — Легальной обязанности исполнять данное поручение не существует. Можно обстоятельно обосновать это ссылками на Конституцию и на нормы о защите конкуренции, однако все нивелирует то обстоятельство, что сам акт под грифом ДСП по определению является ненормативным и затрагивает только те субъекты, которые прямо поименованы в нем. На мой взгляд, даже прямое упоминание в документе вполне самостоятельных субъектов права, образованных в форме акционерных обществ, формально не влечет для них правовых последствий в случае издания подобного правового акта сомнительного правового статуса».

Таким образом, поручение Владимира Путина выглядит полумерой, реальных результатов от исполнения которой в ближайшее время ждать не приходится. «Скорее всего, кто-то предоставит всю необходимую информацию, не желая ссориться с компанией-заказчиком, но большая часть компаний-контрагентов никак не отреагирует на полученные запросы о раскрытии информации или же ограничится отписками, — уверен Денис Качкин. — В дальнейшем госкомпании, конечно, могут принять такие отписки во внимание, когда придет время обновлять подрядные контракты, но сейчас ничего с ними сделать не получится».

С другой стороны, если не брать во внимание несистемный характер меры, в ней можно найти много положительного. «Обязанность собирать информацию о контрагентах так или иначе уже сформирована сложившейся судебной практикой по налоговым спорам, — говорит Виктория Бурковская. — Зачастую компаниям приходится самостоятельно доказывать налоговым органам, что их контрагент не фирма-однодневка, а добросовестная и благонадежная компания. Разумеется, есть ряд сложностей, связанных со статусом госкомпаний и особенностями их регулирования. Но сам по себе подход обязывать госкорпорации собирать информацию о своих контрагентах в целом укладывается в общую канву развития нашей законодательной практики». Тем более что в зарубежной практике аналогичная мера давно стала нормой. «Если российская фирма заключает договор на обслуживание американской компании, то в соответствии с американским законодательством она обязана предоставить целый ряд сведений, — объясняет Виктория Бурковская. — Существуют международные стандарты заключения договоров с западными компаниями и для отечественных компаний, ориентированных на зарубежные рынки. Не соблюдать их означает терять конкурентоспособность».

Проблемой может стать лишь то, что в нашем законодательстве такого понятия, как «конечный бенефициар», вообще не существует. «Конкретный директор или топ-менеджер компании никаких конечных бенефициаров может и не знать, да и вообще знать не обязан, — уверен Илья Болотнов. — Он должен знать только своего акционера, который его нанял на работу и непосредственно дает ему поручения. Поэтому в ответ на требование госкомпании он может предоставить известные ему сведения об акционере и сказать, что другой информацией не располагает».

Активизация борьбы с коррупцией, совпавшая с периодом предвыборной агитации, неизбежно вызывает еще один вопрос: почему эти полезные, в общем, требования не были оглашены много лет назад, когда власти объявили крестовый поход против коррупции? Можно предположить, что пока перед глазами у всех был пример тандема Лужков—Батурина, всерьез говорить о борьбе с чиновничьей аффилированностью не приходилось. Теперь — можно.

Яковенко Дмитрий