Грабли для наследника
Бизнесменам первой волны, оказывается, не так уж и просто передать свою собственность следующему поколению. А наследники зачастую сталкиваются с запутанной системой владения и трудностями при осуществлении своих законных прав. Выход, как ни странно, находится в сфере благотворительности.
ЕВГЕНИЙ СИГАЛ
В лондонском кармане
Роман Абрамович выиграл у Бориса Березовского в Лондонском суде, но вряд ли эта победа добавила легитимности российским предпринимателям. Единственными конечными выгодоприобретателями такого исхода дела помимо самого Абрамовича являются его вторая жена Дарья Жукова и сын пары Александр. Выплата $5,5 млрд Березовскому практически ополовинила бы состояние и без того беднеющего на глазах олигарха: если в прошлом году Абрамович занимал 53-е месте в списке миллиардеров по версии "Форбс" с состоянием $13,4 млрд, то в нынешнем скатился на 68-е с жалкими $12,1 млрд.
Бывшая жена предпринимателя Ирина уже смогла решить проблему и обеспечить благосостояние детей. Как выяснилось в 2007 году в ходе бракоразводного процесса, бизнесмен оформил активы на сумму $15 млрд на офшорные трастовые компании, которые только управляются им самим, но конечными их бенефициарами, а также получателями доходов с них являются пятеро детей предпринимателя от первого брака.
Поколение бизнесменов девяностых и нулевых, конечно, еще молодо и о передаче наследства следующему поколению только начинает задумываться. Но первые прецеденты наследования среди богатейших семей России, "форбсов", уже были. В марте 2000 года в авиакатастрофе вместе с популярным журналистом Артемом Боровиком погиб и не менее известный бизнесмен 90-х годов — основатель компании "Альянс" Зия Бажаев. Наследовал отцу четырехлетний Денни, который с состоянием $750 млн занимает сейчас 127-е место в списке самых богатых россиян по версии "Форбс". Группой "Альянс" руководит пока дядя Муса, брат покойного Зии Бажаева.
Но далеко не во всех случаях все проходит так мирно и гладко. Наследство внезапно скончавшегося в феврале 2008 года Бадри Патаркацишвили, оцененное от $6 млрд до $12 млрд, делят до сих пор. Завещание бизнесмена обнародовано так и не было, а за наследство стали бороться вдова Инна Гудавадзе и сводный брат покойного Джозеф Кей. Вскоре выяснилось, что у Бадри была еще одна жена — москвичка Ольга Сафонова и сын Давид — с претензиями на наследство. А недавно партнер покойного Борис Березовский подал иск к семье Бадри с требованием выплатить $3 млрд. Березовский утверждает, что половина имущества покойного на самом деле принадлежит ему, но была оформлена на Бадри, чтобы защитить активы от преследования российских властей.
В подвешенном состоянии находится и дело о наследстве другого известного бизнесмена — Леонида Рожецкина, основателя "Ренессанс Капитала" и "МегаФона". Бизнесмен, напомним, пропал из своего дома в Юрмале в марте 2008 года при невыясненных обстоятельствах. После этого стало известно, что большая часть активов Рожецкина была оформлена на сына его латвийского партнера, а американский юрист-поверенный закрыл банковские счета и вывел средства в собственные компании. В результате мать и дети Рожецкина до сих пор не могут вступить в права наследования. Процесс осложняется и тем, что тело бизнесмена так и не найдено, а значит, формально он числится пропавшим без вести. Впрочем, в середине августа в Латвии были обнаружены останки мужчины с кредитной карточкой на имя Рожецкина в кармане. О результатах ДНК-исследования пока не известно.
Весной 2009 года умер 57-летний совладелец "Бамтоннельстроя" Сергей Ровбель, оставивший своим единственным наследникам — родителям — почти 14 млрд руб. Пожилые люди решили потратить большую часть средств на благотворительность, но чуть не стали жертвой юриста-посредника, который обналичил и пытался украсть $6 млн и €7 млн. У этой истории был хеппи-энд: деньги были возвращены, а незадачливый юрист отправился на 3,5 года в колонию общего режима. Но вопрос, как сохранить свои активы и передать наследникам, остается актуальным.
Период пробации
Самый простой способ передачи по наследству — нотариально оформленное завещание. Но этот способ не для России: имущество редко бывает записано непосредственно на умершего бизнесмена, его партнеры норовят оттеснить наследников от активов. А структура владения бизнесом подразумевает почти всегда офшорные схемы, выводящие процесс наследования из российской юрисдикции.
"Если одним из элементов бизнес-цепочки является иностранная компания, то передача по наследству — крайне сложная процедура: вступают в силу императивные нормы наследования иностранных государств",— говорит Дмитрий Кленов, партнер UFG Wealth Management. Для упрощения наследования офшорного бизнеса применяются акции на предъявителя. "На таких акциях не указывается имя владельца компании. Выпуск акций на предъявителя разрешен в Панаме, на Сейшельских островах, в Швейцарии, на Британских и Виргинских островах",— рассказывает главный экономист УК "Финам Менеджмент" Александр Осин.
Но и схема на предъявителя не исключает рисков. "Бенефициаром офшора может быть предприниматель, его семья, наследники, но директор должен быть резидентом,— отмечает Дмитрий Кленов.— Значит, привлекают номинального директора, а это дополнительный элемент нестабильности". Неизвестно, чьи распоряжения он станет выполнять — наследников или партнеров усопшего.
При существующей запутанности систем владения и управления активами, счетами и денежными потоками немалых трудов стоит сбор данных обо всем имуществе усопшего. "Непрозрачные и запутанные структуры владения крайне неудобны с точки зрения передачи прав собственности. Непосвященному в нюансы семейного бизнеса наследнику бывает сложно разобраться в хитросплетениях зависимых и дочерних обществ, призванных скрыть конечного бенефициара",— говорит Яков Гальперин, руководитель Multifamily office УК "Альфа Капитал".
Да и вообще, к смерти в России мало кто "профессионально" готовится. "Можно констатировать, что у нас отсутствует традиция завещания и передачи имущества по наследству. А если нет наследственного распоряжения с перечислением всех активов, то необходимо провести розыск имущества,— рассказывает Валерий Еременко, партнер АБ ЕПАМ.— Наследники часто даже не представляют, где и у кого какая доля. В такой ситуации недобросовестные партнеры умершего, как правило, получают полный контроль над активами в ущерб интересам наследников".
Вступление в права наследования требует знания тонкостей процедур, которые могут оказаться далеко не простыми даже в наследовании обычного счета в швейцарском банке. "Необходимо предоставить свидетельство о смерти, открыть дело о наследстве, затем наступает полугодовой период пробации, когда ждут объявления других наследников и дают возможность кредиторам предъявить свои права,— рассказывает Кленов.— И только после этого начинаются оформление документов и передача права подписи по счету".
Но осуществлять право на наследство можно только в том случае, когда имущество пусть и через сложные офшорные схемы, но формально было записано на усопшего. Гораздо сложнее, когда записано оно было на одного из партнеров. Насколько привычна такая схема для российского бизнеса, прекрасно иллюстрируют следующие один за другим процессы в Лондоне. На смену кейсам "Березовский против Абрамовича" и "Гайдамак против Леваева" приходит дело "Черной против Дерипаски". И оно явно не последнее.
"Если бизнесмен использует своего близкого партнера в качестве бенефициара или так называемого номинального акционера, то нет гарантий, что партнер будет добросовестным и передаст активы наследникам",— говорит директор юридического департамента ИГ "Норд-Капитал" Альфред Ракушинец. Можно попробовать признать через суд такую передачу доли мнимой, притворной сделкой и на этом основании — ничтожной. Но не спустя годы после ее совершения. "В сложном корпоративном споре о праве собственности на акции или доли доказать, что сделка о приобретении доли была притворной, крайне сложно",— уверен Валерий Еременко.
Получается, бизнесмены фактически балансируют между двумя рисками. С одной стороны, записывать все имущество на себя нельзя: слишком высока угроза рейдерского захвата. К тому же необходимо минимизировать налогообложение. С другой стороны, наследники рискуют в таком случае остаться с носом. Или существенно недополучить. "Партнеры могут не пустить в свой бизнес наследника, выплатив ему стоимость той доли бизнеса, которая перешла по наследству. И здесь могут возникнуть злоупотребления, например искажение бухгалтерских и иных документов, определяющих действительную стоимость доли бизнеса",— отмечает Ракушинец.
Умереть в трасте
Главная рекомендация, которую дают бизнесменам профессиональные управляющие и юристы в области наследного права,— правильно готовиться к смерти. И прежде всего структурировать бизнес. Это позволит защитить наследников от возможных проблем. "Одним из самых удобных средств передачи наследства является учреждение траста. В отличие от завещания траст позволяет, не дробя состояние, обеспечить наследников стабильным денежным потоком,— рассказывает Яков Гальперин.— Юридически собственником активов является траст, а смена его бенефициаров не ведет к уплате налогов на наследство".
В каждом конкретном случае траст формируется под конкретную задачу и конкретный состав активов, но механизм работы завещательных трастов общий. Все имущество, включая бизнес-активы и личную собственность, передается в закрытый фонд. "Траст или фонд предусматривает наличие независимого администратора с протектором. Протектора для минимизации рисков мы советуем делать обязательно коллегиальным",— говорит Дмитрий Кленов.
В состав коллегиального протектора могут войти наследники, члены семьи, близкие друзья и партнеры покойного. После смерти бизнесмена руководство переходит к совету распорядителей. "Протектор отвечает за распределение активов, но он не должен быть вовлечен в процесс управления бизнесом. Должен стоять над схваткой и обладать правом вето",— поясняет Кленов. При этом права управляющего активами необходимо жестко ограничить, прежде всего запретить ему совершение крупных сделок, отчуждение активов и эмиссию без согласия распорядителей.
Попытку рейдерского захвата бизнеса покойного основателя группы компаний "Росинка" Олега Захарова многие аналитики объясняют именно слабостью учредительной схемы. Бизнесмен умер в 2006 году, судебные споры между родственниками идут до сих пор, и теперь к разделу наследства подключились кипрские юристы. Причину на рынке видят в существовании единоличного управляющего и слишком широких правах администраторов.
Ответственность за нарушение управляющим учредительного договора в России носит, кстати, исключительно финансовый характер. В отличие от британского права его нельзя принудить к обратной сделке. Следует учитывать, что российская собственность напрямую, без офшорной прокладки, не может заводиться в траст. "В России наследование осуществляется по завещанию и закону. Иные схемы, как, например, трасты, не предусмотрены, а значит, не будут иметь юридической защиты",— констатирует Альфред Ракушинец.
Существенным ограничением для создания траста может стать бизнес-стратегия предпринимателя, то есть вопросы конфиденциальности, безопасности, налоговой эффективности. Ведь необходимо выстроенную модель управления бизнесом уложить в рамки наследования. "У собственника может быть крупный бизнес, но работающий по-прежнему — по упрощенке. Вставить в такую бизнес-цепочку иностранную компанию невозможно, а выводить бизнес из схемы упрощенки предприниматель не хочет, так как значительно пострадает рентабельность, эффективность бизнеса",— поясняет Дмитрий Кленов.
Но, как показывает практика, труднее всего не просто перейти на новую схему ведения бизнеса, а придерживаться ее и в дальнейшем. "Может прийти бизнесмен с созданным несколько лет назад трастом, в который было все внесено,— рассказывает Дмитрий Кленов.— Начинаем смотреть документы, и выясняется, что часть компаний ликвидирована, часть сменила собственников, появились звенья в бизнес-цепочке. И разрыв между трастовым завещанием и реальным активами огромный". Если вовремя не отображать происходящие изменения в собственном бизнесе в документах завещательного фонда, то в случае непредвиденной кончины вся проведенная работа по структуризации активов может пойти прахом.
"Не следует рассматривать управление наследственным имуществом как одноразовую акцию,— говорит Тим Кнолл, руководитель подразделения по работе с крупными частными клиентами Deutsche Bank в России.— Этот процесс требует постоянного пересмотра с учетом будущих инвестиционных тенденций и решений в отношении активов различного типа. Кроме того, могут меняться и семейные обстоятельства, так что необходимо учитывать и изменения подобного рода".
Но если изменения в бизнесе при жизни еще можно учесть, то после смерти уже вряд ли. Если, конечно, вы не Стив Джобс, расписавший партнерам порядок ведения бизнеса на годы вперед. А так — сплошные вопросы: готовы ли наследники к управлению активами; окажутся ли профессиональные менеджеры честными, а честные — профессиональными? Но если управлять работающим бизнесом с того света действительно невозможно, то деньгами — можно попробовать.
"Существует практика продажи трастом по заранее расписанной процедуре и в заранее определенные сроки активов с последующим выходом в кэш,— говорит Кленов.— Все определено, задача техническая, важно досконально прописать механизмы реализации, и тогда эта схема содержит минимальный набор рисков". Для наследников средних по размеру состояний деньги являются лучшей гарантией для уверенной жизни, чем фабрики и лесопилки с их кризисами, волатильностью и низкой ликвидностью.
А для наследников крупных состояний выход трастов из активов в кэш становится возможностью для реализации благотворительной стратегии. Хорошим примером выступает американский инвестбанкир и филантроп Залман Бернштейн, скончавшийся в 1999 году. Незадолго до смерти он учредил именно такой фонд, целью которого стала распродажа активов собственника после смерти и распределение средств на благотворительность. В последние годы этому примеру последовали двое из трех богатейших людей в мире — Билл Гейтс и Уоррен Баффет. А теперь уже и Владимир Потанин заявляет, что планирует выделить определенные средства наследникам, но большая часть состояния пойдет на благотворительность.
