Работник не всегда прав
Если еще несколько лет назад, в 2011–2012 гг., работники шли в суд из-за невыплаты пособий по материнству и по временной нетрудоспособности, то теперь подают иски по гораздо более серьезным поводам: увольнение по сокращению, задолженность по зарплате, изменение условий труда, рассказывает Сергей Саурин, руководитель юридического направления Центра социально-трудовых прав.
Кризис столкнул интересы работодателей и работников: первые считают каждую копейку и думают о повышении эффективности, вторые недовольны ростом эксплуатации, сокращениями и падением уровня зарплат. Результат – многочисленные судебные процессы. И выигрывают их более чем в половине случаев работодатели, свидетельствуют юристы. «Трудовой кодекс не менялся с 2002 г. Но работодатели стали грамотнее. В предыдущие годы они нередко проигрывали трудовые споры и за это время многому научились», – говорит Елена Кожемякина, управляющий партнер юридической фирмы BLS.
«Ведомости» с помощью экспертов адвокатского бюро ЕПАМ подобрали три показательных судебных процесса по трудовым вопросам. Все эти процессы закончились в 2015 г. победой работодателя или акционеров компании.
Парашют закрылся
Несколько месяцев назад была поставлена точка в громком процессе о так называемых «золотых парашютах». В декабре 2013 г. петербургский арбитражный суд отменил решение совета директоров компании «Ростелеком» о выплате «золотого парашюта» размером 200,88 млн руб. ее экс-президенту Александру Провоторову. По материалам суда, Провоторов проработал в компании с сентября 2010 г. по март 2013 г., хотя его трудовой договор истекал только в июле 2015 г. Его полномочия совет директоров прекратил досрочно. Иск подали в суд Росимущество и миноритарные акционеры Олег Ашурков и Виктор Савченко. Они сочли размер «золотого парашюта» завышенным.
По материалам дела, с 2012 г. оклад Провоторова составлял 3,1 млн руб. в месяц. Кроме того, ему выплачивали 50%-ную надбавку от суммы оклада и ежеквартальные и годовые премии в размере до 40% от квартальных и до 80% от годовых выплат по окладу. Переменная часть компенсации топ-менеджера зависела от результатов компании и личного вклада президента в достижение ключевых показателей. Эти показатели были то хуже, то лучше, но при увольнении совет директоров тем не менее установил «золотой парашют» Провоторова в таком размере, как будто бы он постоянно выполнял все ключевые показатели и получал максимальные премии, комментирует Дмитрий Кофанов, юрист по трудовому праву и гендиректор NS Consulting. Решение принималось в соответствии со всеми корпоративными процедурами компании, совет директоров одобрил именно такую компенсацию экс-президенту, потому что она была предусмотрена его трудовым договором в случае его досрочного расторжения, парирует представитель «Ростелекома» Валерий Костарев.
Суд тем не менее встал на сторону миноритариев и признал «золотой парашют» Провоторова незаконным. В итоге топ-менеджер получил только компенсацию размером в 29,8 млн руб., а остальные 200,88 млн вернул компании. В 2015 г. Провоторов подал надзорную жалобу в Верховный суд, но в удовлетворении жалобы ему отказали. Юристы говорят, что дело Провоторова стало одним из самых показательных судебных процессов последних лет. «Суды не любят, когда работники, особенно уволенные, просят слишком большие компенсации. Такие процессы чаще выигрывают работодатели», – комментирует ситуацию Кофанов. К нынешнему дню в России сформировалась устойчивая практика злоупотреблений при увольнении гендиректоров, поэтому исков по «золотым парашютам» будет еще немало, считает Саурин. Если бы размер «золотого парашюта» четко оговаривался с самого начала, то потом не возникало бы ненужных споров и разночтений, говорит Кожемякина. «У меня есть клиент, который полгода потратил на заключение трудового договора с гендиректором. Зато в этом договоре все было прописано в деталях», – вспоминает она.
Забастовки вне закона
Пока руководители сражаются в суде за «золотые парашюты», простые работники борются за свои зарплаты с помощью забастовок. По данным Центра социально-трудовых прав, в 2014–2015 гг. наблюдался резкий рост трудовых протестов, только в первой половине 2015 г. зафиксировано 186 акций. Чаще всего подобные акции происходят на промышленных и автотранcпортных предприятиях.
Например, в июле 2014 г. в Республике Коми объявили забастовку сотрудники крупнейшего пассажирского автопредприятия Сыктывкара – компании «Альфа-транс». Они были не согласны с приказом директора предприятия об установлении плана по сбору выручки на маршрутах, причем премии рассчитывались по итогам месяца с учетом выполнения этого плана. Забастовку инициировал профком первичной профсоюзной организации «Альфа-транса». В ней приняли участие 31 водитель и 34 кондуктора. На линию не вышло 29 автобусов. «Альфа-транс» обратился в суд с требованием признать забастовку незаконной. Рассмотрев дело, суд постановил, что забастовка была объявлена без учета сроков, процедур и требований, предусмотренных законом, и объявил ее незаконной. Действия водителей и кондукторов можно назвать именно протестной акцией, поскольку работники и возглавлявший их профком вообще не проводили какие-либо примирительные процедуры, предусмотренные законом для разрешения коллективного спора. Поэтому и суд первой инстанции, и Верховный суд признали забастовку незаконной, говорит Владимир Степанов, юрист практики трудового права ЕПАМ.
По российским законам организация забастовки требует стольких процедур, что простые работники не могут их правильно соблюдать, если среди них нет юриста, говорит Саурин. Поэтому в России так мало законных забастовок – не более 2%. По данным судебного департамента при Верховном суде, в 2014 г. было заведено 24 дела по забастовкам, в суде было рассмотрено 10 из них и во всех 10 случаях забастовки были признаны судом незаконными. Забастовочные процедуры, если следовать Трудовому кодексу, запутанны и трудновыполнимы. Нарушение закона на любом этапе является основанием для признания забастовки незаконной.
Гонения на активистов
В организации забастовок и прочих протестов всегда принимают участие профсоюзные активисты, и за это работодатели их не любят. «Из своей практики я вынесла, что профсоюзные деятели чаще мешают, чем помогают работе. Не каждый работодатель готов держать у себя такого работника», – рассказывает Кожемякина. За последнее время ей пришлось разбирать пять случаев увольнения профсоюзных активистов, от которых работодатели хотели избавиться. «Я вижу в этом тенденцию», – говорит она.
Показательный случай произошел в 2014 г. на заводе «ПСМА рус» в Калуге, где профсоюзного активиста уволили за нарушение трудовой дисциплины. По материалам суда, активист трижды нарушил трудовую дисциплину. В апреле ему сделали замечание из-за отсутствия на рабочем месте в течение получаса. В июне начальство снова поймало его на том, что его 15 минут не было на посту. В сентябре активисту зачитали письменное распоряжение начальника смены, который требовал явиться к нему на встречу в этот же день в строго назначенное время. Однако активист на встречу не пришел и был уволен за неоднократное неисполнение без уважительных причин своих трудовых обязанностей. «Они давно хотели его убрать, поэтому всячески к нему придирались. Он слишком активно защищал права работников», – возмущается Дмитрий Кожнев, региональный представитель профсоюза МПРА. Компания «ПСМА рус» комментировать тему отказалась.
Активист подал в январе 2015 г. жалобу в Калужский областной суд. Однако суд встал на сторону работодателя. В России слишком слабые антидискриминационные законы и судебная практика, доказать предвзятое отношение к работнику непросто, говорит Саурин. Трудовой кодекс предусматривает дополнительные процедуры при увольнении члена профсоюза, говорит Степанов. Однако членство в профсоюзе не гарантирует от увольнения. И если компания выполнила все процедуры, суд признает увольнение законным. Кофанов добавляет: из материалов этого дела видно, что работник допускал дисциплинарные нарушения, а значит, работодатель был вправе его уволить. «Если ты взялся бороться с работодателем, то по крайней мере не допускай нарушений и работай хорошо. Отношения работника и работодателя всегда двусторонние. Оба бывают виноваты – и сотрудник, и компания», – заключает он.
Мария Подцероб