Лондонский прецедент
Андрей Виньков, Татьяна Гурова, Александр Кокшаров
Замысел Березовского был иной, однако его судебный процесс против Абрамовича может сослужить хорошую службу нашей правовой системе, обострив вопрос о том, как остановить «бегство из юрисдикции»
Заседание по делу «Березовский против Абрамовича» не похоже на тот британский суд, каким большинство из нас представляет его по фильмам. В отличие от соседних зданий Высокого суда, занимающих неоготические здания на Флит-стрит, ультрасовременный Роллс-билдинг из стекла и металла (куда в сентябре переехал Коммерческий суд) построен недавно и скорее похож на офисный комплекс. Вместо массивных викторианских деревянных скамей и столов - современная простая мебель, которая вполне адекватно смотрелась бы в дизайнерских магазинах. Помещения для судебных заседаний больше похожи на конференц-залы. Никаких амфитеатров, лишь подиум для судьи и возвышение для дающих показания. Первые три ряда столов заняты юристами сторон, перед которыми стоят компьютеры и ноутбуки - на последние ведется трансляция стенограммы суда. Ни адвокаты, ни судья не одеты в парики и мантии - в Коммерческом суде обходятся современными деловыми костюмами.
Ощущение международной конференции усиливается тем, что почти все сидят в наушниках - общение между судьей, адвокатами и свидетелями ведется через синхронный перевод на русский и обратно. Задние ряды занимают представители прессы. Журналисты строчат в ноутбуках заметки, параллельно обновляя статусы в твиттере. Беспроводной интернет, правда, периодически «падает», что повышает внимание к тому, что происходит в зале.
О том, что это все-таки судебное разбирательство, напоминает лишь то, что все присутствующие встают, чтобы поприветствовать судью, когда он входит в зал или покидает его (дело ведут совместно двое судей - Майкл Манн и Элизабет Глостер). Вслед за судьей из зала выходят и сами участники процесса: во время заседания они сидят на разных концах зала, боковые стеллажи вдоль стен которого заставлены многотомными протоколами материалов дела, и стараются не смотреть друг на друга.
Партнерство или крыша
Еще в начале октября Коммерческий суд отделения Королевской скамьи Высокого суда в Лондоне начал рассмотрение иска опального российского бизнесмена Бориса Березовского к миллиардеру и владельцу футбольного клуба «Челси» Роману Абрамовичу, чье состояние Forbes оценивает в 13,4 млрд долларов. Истец требует 5,64 млрд долларов компенсации за то, что Абрамович принудил его к продаже доли в «Сибнефти» и «Русале» по заниженным ценам. В английском праве давление считается законным основанием для отмены сделки, но для этого факт давления должен быть доказан.
Дело тянется с 2007 года, когда Березовский подал иск, утверждая, что в начале 2000-х его бывший партнер по бизнесу Абрамович с помощью угроз вынудил его уступить ряд активов дешевле их стоимости. Со времени подачи иска Березовский несколько раз менял его детали. Поскольку оба бизнесмена постоянно или временно проживают в Британии и там же ведут дела, британский суд признал справедливым рассмотрение иска в Лондоне. Как утверждает газета Daily Mail, Борис Березовский лично вручил Абрамовичу повестку в суд, когда они случайно встретились в магазине Hermes еще четыре года назад. Хотя Абрамович убрал руки за спину и конверт с повесткой упал на пол, инцидент был зафиксирован камерами наблюдения и формально повестка считалась полученной.
Адвокаты Абрамовича не раз просили суд отклонить иск, называя дело бесперспективным. Однако в марте 2010 года судья Энтони Колман окончательно решил принять иск к производству. Правда, в мае 2011-го суд удовлетворил ходатайство защиты Романа Абрамовича о применении при рассмотрении дела норм российского права, поскольку в соответствии с принципами международного частного права, признаваемыми в Британии, в случае принуждения и угроз, которые составляют основание для подачи иска, применяется и действует российское право.
Защита Березовского, в свою очередь, выступала против удовлетворения этого ходатайства, заявив, что в данном случае должно применяться английское или французское право, поскольку устные договоренности о продаже акций «Сибнефти» были достигнуты на территории Британии и Франции.
Березовский утверждает, что продажа «Сибнефти» прошла под давлением Абрамовича. В результате за свой пакет Березовский в 2003 году получил всего 1,3 млрд долларов. При этом в 2005-м «Сибнефть» была продана «Газпрому» за 13,1 млрд долларов. «Методы запугивания со стороны Абрамовича включали угрозу экспроприации доли Березовского в "Сибнефти", а также намек на то, что в случае согласия Березовского на продажу его друг Николай Глушков (бывший замдиректора "Аэрофлота". - "Эксперт") будет освобожден из тюрьмы», - утверждается в заявлении адвокатов опального олигарха. Березовский заявляет, что Абрамович угрожал ему, в частности, на вилле в Кап-д'Антиб на Лазурном Берегу Франции тем, что если он не продаст ему свои российские активы, то их все равно получит Кремль.
Березовский также обвиняет Абрамовича в том, что осенью 2003 года тот продал 25% акций «Русала» Олегу Дерипаске, не согласовав сделку с партнерами - самим Березовским и Бадри Патаркацишвили (в 2008 году он умер в Лондоне от сердечного приступа). В результате доля Дерипаски в «Русале» выросла до 75%, что снизило стоимость оставшегося пакета, который, по словам Березовского, был продан Дерипаске за 540 млн долларов.
В первый день слушаний Лоренс Рабиновитц, адвокат Березовского, уточнил, что исковые требования к Абрамовичу состоят из двух частей: 5 млрд долларов по «Сибнефти» и 564 млн по «Русалу». По словам адвоката, два предпринимателя были друзьями, пока Березовский не впал в немилость в Кремле, после чего Абрамович его предал. Сумма компенсации, требуемой истцом, составляет разницу между ценой продажи и реальной стоимостью активов в первой половине 2000-х.
Абрамович же с обвинениями не согласен. Его адвокаты пытаются доказать, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса. А выплаты от Абрамовича получил за характерную для России 1990-х krysha (это слово уже вошло без перевода в отчеты британских газет о суде), политическую поддержку и лоббистские услуги. «Действительно, крыша была нужна: без крыши нельзя было удержать компанию. Поэтому нужна была и физическая, и политическая крыша», - рассказал суду Абрамович.
Роман Абрамович еще в 2008 году опровергал какое-либо давление на Березовского, равно как и его утверждения о передаче принадлежавших ему акций «Сибнефти» в доверительное управление, ссылаясь на отсутствие доказательств. Чтобы доказать суду свою правоту, Абрамович нанял одного из самых успешных лондонских адвокатов - Джонатана Сампшна. Чтобы он смог участвовать в процессе (в прессе утверждается, что сумма его гонорара может составлять 8 млн долларов), было отложено его назначение в Верховный суд Британии в качестве судьи.
Британский суд британскими глазами
Британские СМИ назвали процесс «главной судебной схваткой года», которая грозит перерасти в «эпическую». Ведущие газеты посвящают суду пространные материалы, рассказывая читателям историю российского бизнеса в 1990-х и 2000-х, ведь узнать подробности из первых рук - уникальная возможность. Известно, что Березовский предпочитал общаться с прессой на политические темы, а не обсуждать свои деловые интересы. А Абрамович прессу и вовсе избегал. Поэтому многочисленные отчеты британских журналистов из зала судебного заседания уже окрестили «новейшей историей России».
Пока большинство наблюдателей отмечают, что отсутствие документальных доказательств ослабляет позиции Березовского. Но даже если такие доказательства будут представлены и опальный олигарх сумеет выиграть дело, возникает вопрос об исполнении решения суда. «Значительная часть активов Абрамовича может находиться за пределами Британии или Евросоюза, поэтому исполнить решение суда будет непросто. Кроме того, даже "Челси" и прочие его британские активы могут принадлежать не Абрамовичу напрямую, а неким офшорным трастам, оформленным на его детей. Установление структуры собственности активов Абрамовича может занять много времени и почти ничего не выявить. Таким образом, даже в случае формальной победы Березовского он может получить не очень много. Если вообще хоть что-то», - считает практикующий адвокат одной из ведущих лондонских юридических компаний.
Британский суд - вопросы из России
Как это ни странно, иск, поданный Березовским, может оказаться первым добрым делом, сделанным им для своего бывшего отечества. Яркая публичность процесса заставляет обратить внимание на то, что вопросы, связанные с российской историей и имущественными отношениями и касающиеся не просто российских активов, но в том числе активов, находящихся в госсобственности («Первый канал», «Газпром нефть»), рассматриваются в чужой юрисдикции.
В связи с этим возникают вопросы. Почему зарубежные суды берут на себя смелость разбирать очень крупные дела, имеющие отношение к активам, расположенным на территории другого государства? Причем государства, которое входит в Совет Безопасности ООН, является признанным субъектом мирового права? Правильно ли это с политической, экономической и правовой точек зрения? Не является ли это симптомом того, что мы начинаем терять свой юридический суверенитет, ведь судебная и правовая система априори один из основополагающих признаков государства? Очевидно, что ответы на эти вопросы нельзя искать в рамках имперской демагогии. Их там, к счастью, и не ищут. Взгляд профессионального юридического сообщества указывает, что оно, это сообщество, фиксируя саму проблему, видит ее решение в последовательном усилении и либерализации собственно российской правовой системы.
Первый вопрос: почему вообще возможно рассмотрение дел, глубоко уходящих корнями в сугубо российские деловые отношения, в британском суде? И почему британский суд идет на это? Оказывается, для Англии это вовсе не уникально. «Ситуация, когда два иностранных бизнесмена обращаются в английский суд, время от времени случается. Любое судебное рассмотрение является способом разрешения спора. Поэтому если один из участников спора полагает, что его интересы будут справедливо рассмотрены английским судом, то он может обратиться именно в него. Особенно если одна из сторон полагает, что в другой юрисдикции суд может быть менее объективен», - сказал «Эксперту» Саймон Боэн, специалист по коммерческому праву из Бристольского университета.
Подобная практика отражает историю появления английского коммерческого права. «Оно сформировалось в XVII-XVIII веках вместе с колониальной империей. Но тогда империя была прежде всего коммерческим предприятием, когда колонии основывались частными компаниями. Споры между двумя предпринимателями, не обязательно британцами, было проще разрешать в рамках английского права в Лондоне, чем как-то иначе. Поэтому английское коммерческое право никогда, по сути, не было ограничено пределами одной страны. Но его использование подразумевает, что оба участника спора согласны разрешить его в британском суде», - объяснила «Эксперту» Сара Гейл, преподаватель права лондонского Университета Сити. Так что если другие страны иной раз сомневаются в своем праве рассматривать спор, опираясь при этом на формальные нормы внутреннего законодательства, то суды Англии действуют либо согласно сложившейся прецедентной практике, либо в привязке к нормам процессуального права, которые действуют на их территории.
Как поясняет Евгений Жилин, ассоциированный партнер юридической фирмы ЮСТ, практика рассмотрения споров в привязке к определенной территории, например в случаях, когда на территории страны находится имущество одного из участников дела, вообще распространена в мире достаточно широко. «У нас, - говорит Евгений Жилин, - было дело, когда одна крупная фирма, не ведшая никаких дел на территории России, приобрела здесь имущество, и это позволило нашему российскому суду рассмотреть дело, связанное с этой иностранной компанией». Естественной причиной рассмотрения дел в иностранных юрисдикциях является и проживание участников процесса на территории страны, и тем более гражданство одного из участников процесса. А Березовский живет здесь вот уже десять лет.
«Если говорить упрощенно и коротко, есть три основания для принятия английской юрисдикции, - объясняет Марина Калдина, заместитель генерального директора по юридическим вопросам компании "Базовый элемент". - Первое - ответчик является резидентом Англии, например, если находится на ее территории более 180 дней. Второе - на территории Англии ответчику лично вручена повестка. А третье основание - наличие у ответчика так называемой контрактной связи с Англией, например, подписание ответчиком любого договорного обязательства, любой бумаги на ее территории».
Собственно, именно поэтому у Березовского изначально были хорошие шансы на рассмотрение иска к Абрамовичу в Британии. Он подал иск на основании того, что Абрамович для налоговых целей проводит в Лондоне достаточно много времени. А чтобы подстраховаться, как уже было сказано, Березовский поймал Абрамовича в бутике Hermes и лично вручил ему повестку.
Кстати, одно из трех оснований для получения английской юрисдикции (подписание любой бумаги на территории Англии) сработало и в деле «Михаил Черной против Олега Дерипаски». Это шоу, вслед за окончанием шоу «Березовский против Абрамовича», нам предстоит оценить в апреле следующего года.
Российские эксперты от юриспруденции соглашаются со своими английскими коллегами: у английских юристов особый менталитет, корнями уходящий в колониализм. «Говоря образно, английский суд считает себя "Верховным судом для всей Вселенной", - говорит Марина Калдина, - то есть там считают, что английские судьи могут разобраться во всем. Поэтому их правила принятия юрисдикции - очень широкие. Английские судьи считают себя способными разобраться в любой системе права, в частности, они не сомневаются, что в состоянии рассмотреть спор на основании российского права. Также, по общему правилу, если люди договорились рассматривать свои споры в Англии, то они могут там эти споры разрешать, даже если это дело эскимосов о дележе рыбы, которую они поймали на другом краю света».
Однако у нас все равно остается вопрос: почему английский суд идет на рассмотрение этого дела, учитывая некоторую внешнюю скандальность мероприятия? Юристы отвечают на этот вопрос вопросом: «А как вы думаете, если бы два крупных бизнесмена захотели рассмотреть свой спор в российской юрисдикции, мы бы приветствовали это?» Ответ очевиден.
Дорого, но качественно
Нельзя не отметить, что такие тяжбы дают приличный доход английскому рынку юридических услуг. Платежи невероятно высоки (см. «Юристы на страже денег»). Уже прозвучала цифра: Березовский к настоящему времени потратил на юристов примерно 100 млн фунтов. Наверное, примерно столько же потратил и Абрамович. И чем больше в Англии таких дел, тем выше благосостояние страны.
«О делах бедных эмигрантов не слышно, - говорит Евгений Ращевский, партнер адвокатского бюро ЕПАМ. - Почему? Потому что очень дорогие процедуры, и все издержки покрываются за счет проигравшей стороны. Английские судебные власти очень гордятся тем, что до 80 процентов судебных издержек они просто перекладывают на стороны».
При этом обычный человек сам выступать в английском суде не может, он должен нанять барристера. Барристер - это особый вид английских адвокатов, которые ходят в суд и имеют право выступать в нем. Услуги барристера в Великобритании обходятся как минимум в несколько сотен фунтов в час. Конечно, можно не приходить в английский суд и не тратить деньги на адвокатов. Тогда, скорее всего, будет получено заочное судебное решение (default judgment), без учета позиции защиты, то есть будет принята на веру позиция истца, что автоматически означает стопроцентный проигрыш ответчика.
И тем не менее английский суд привлекателен для многих. «Сегодня это общемировая тенденция - прецедентное английское право теснит континентальное, - говорит глава комитета по законодательству Госдумы РФ Владимир Плигин. - Прежде всего это связано с мощью юридических фирм, действующих в рамках прецедентного права. Дело и в том, что сама прецедентность права понимается многими как основа некоторой стабильности, определенности в принятии судебных решений». И в поисках этой определенности истцы все чаще обращаются к английской правовой системе.
Другая особенность английского суда, которая, судя по всему, является следствием прецедентности права, - технология ведения разбирательства. Англия гордится своей системой длительных перекрестных допросов, которая, по их мнению, способна вывести на чистую воду любого. «По мнению самих англичан, опытный барристер, ведя перекрестный допрос свидетелей, способен добиться нужного для клиента результата даже в тех случаях, когда какие-то договоренности были достигнуты лишь в устной форме, - говорит адвокат Алексей Попов. - Иногда используются косвенные документы, которые в рамках континентального права не работают. Однажды в качестве доказательства был принят факт вручения истцом ответчику обычной визитной карточки».
Согласно английскому праву, в расчет берутся также устные договоренности. То есть сделки партнерства могут быть оформлены не на бумаге, а просто на словах. Это равнозначно письменному договору, даже если его у сторон нет.
Есть и еще ряд особенностей. К примеру, английские судьи склонны вставать на сторону того, кого они считают жертвой. Вот почему бизнесмен Сергей Полонский подает иск на своего обидчика банкира Александра Лебедева именно в Лондоне. А Елена Батурина легко там же выигрывает иск против газеты Sunday Times.
Иногда «зашкаливает»
Как относится к готовности конкурентоспособного британского суда браться за дела, в общем смысле относящиеся к юрисдикциям других стран, наше российское юридическое сообщество? В большинстве случаев с пониманием. «Решая национальную задачу - быть привлекательным местом для рассмотрения споров, английский суд при прочих равных скорее возьмется за дело. Прецедентное право облегчает ему эту задачу, но причиной является первое обстоятельство - задача обеспечить привлекательность английского суда», - говорит Алексей Попов.
И все-таки иногда и английский суд выходит за рамки, однозначно принимаемые нашим юридическим сообществом. Знаковым в этом смысле является известное дело «Михаил Черной против Олега Дерипаски», в ходе которого судья Кристофер Кларк в 2008 году рассматривал вопрос о возможности рассмотрения спора между двумя российскими бизнесменами в лондонском Королевском суде.
Придя к вполне логичному заключению, что «естественной» юрисдикцией для данного спора является Россия, поскольку дело касается притязаний на доли в значительной части российской алюминиевой промышленности, судья Кларк тем не менее признал возможным рассмотреть спор в Англии.
Аргументы, приведенные Кларком, следующие. Во-первых, если иск не будет рассмотрен в Англии, он почти наверняка не будет предъявлен в России или где-либо еще. Английские суды, каковы бы ни были их достоинства, не могут быть убежищем для каждого истца, который утверждает, что не может участвовать в судебном процессе в другой стране или не получит там справедливого рассмотрения дела. Но то, что выбор по существу происходит между судебным процессом в Англии и отсутствием судебного процесса вообще, является существенным фактором в любом определении надлежащей юрисдикции.
Во-вторых, в этом деле существует значительный риск того, что г-ну Черному не будет обеспечено в России судебного разбирательства, свободного от ненадлежащего вмешательства государственных деятелей, и что там может быть не обеспечена справедливость по существу.
Главная претензия российских юристов к этому решению не в деталях: фактически таким обоснованием английский суд поставил под сомнение способность всей российской судебной системы вершить справедливый суд. Вряд ли такой выпад можно назвать дружелюбным по отношению к российским коллегам.
Впрочем, отдельные недружественные шаги конкурирующего английского суда не главный повод для беспокойства российского юридического сообщества. Куда больше наша адвокатура озабочена процессом, который она именует «бегством из юрисдикции».
Бегство из юрисдикции
По некоторым данным, до 90% сделок по слияниям и поглощениям в России заключается сегодня с помощью естественных или искусственных привязок к английскому или иному иностранному праву. Чаще всего это происходит в рамках акционерного соглашения, в котором указывается, что в случае возникновения споров акционеры соглашаются разрешать их в чужих юрисдикциях, чаще английской. Причина обращения к английскому праву все та же: считается, что для добросовестной стороны оно, вкупе с авторитетной английской судебной системой, - более надежный путь к справедливости. А поскольку в момент заключения сделки обе стороны считают себя добросовестными, то они и идут на это соглашение.
Массовость этого явления, естественно, сильно беспокоит юристов. С этим пытаются бороться и в парламенте, и в администрации президента (в Совете по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства), и в группе, работающей над проектом создания в Москве международного финансового центра (МФЦ). Существуют два подхода к борьбе: консервативный и либеральный.
Консервативный заключается в том, чтобы максимально ограничить сферу применения акционерных соглашений рамками дозволений, содержащихся в гражданском законодательстве. За либеральный подход ратует, в частности, «группа МФЦ». Они предлагают дать инвесторам максимальную свободу в установлении взаимных прав и обязанностей, в том числе в части выбора применимого права и места суда.
В целом компромисс, скорее, ищется в пространстве большей либерализации. И в Комиссии по кодификации при президенте, и в МЭР, и в «группе МФЦ» идет активная работа над поправками в Гражданский кодекс, которые должны быть внесены весной следующего года в качестве консолидированного законопроекта. Одна из центральных задач - сдвинуть ГК в сторону большей защиты интересов бизнеса. «В частности, - говорит Евгений Жилин, - речь идет об изменении Гражданского кодекса в отношении уплаты неустойки. Сегодня суд вправе как угодно уменьшать размер взыскиваемой неустойки, не считаясь с тем, о чем договорились стороны ранее, потому что так ему кажется справедливее. В новом проекте хотят сделать неустойку в ряде случаев неснижаемой, особенно когда речь идет о договорах между предпринимателями. Там же обсуждается и ряд других позиций, связанных с корпоративным правом, с некоторыми видами прав на недвижимое имущество».
Однако, учитывая интерес к прецедентному праву во всем мире, у непрофессионалов возникает и более широкий вопрос: не стоит ли и нам, стремясь к конкурентоспособности, сдвинуться в сторону прецедентного права?
Оказывается, такая дискуссия ведется и в профессиональном сообществе. «Глава Высшего арбитражного суда России Анатолий Иванов - основной сторонник введения в России системы прецедента, - рассказывает Алексей Попов. - У него много противников, в первую очередь в среде ученых-правоведов, которые говорят, что Россия - страна статутной, а не прецедентной системы права, поскольку мы руководствуемся писаными правилами, закрепленными в законах. Но сторонники господина Иванова возражают, что не может существовать ситуация, когда в сходных фактических обстоятельствах, в одних и тех же правовых условиях разные суды одной ветви судебной власти или суды разных частей судебной системы выносят разнонаправленные судебные решения. Они полагают недопустимой ситуацию, когда, например, Верховный суд и Высший арбитражный суд выносят противоречащие друг другу судебные решения по схожим проблемам, что угрожает принципу определенности права».
Движение к системе прецедентного права уже началось: в январе 2010 года Конституционный суд фактически признал прецедентное значение постановлений Высшего арбитражного суда, хотя и не употребил в своем постановлении термин «прецедент». Однако оппоненты говорят: а что делать с судебными ошибками, которые случаются весьма нередко? Кроме того, они считают такие шаги реальным подрывом базовых принципов нашей правовой системы. И все противоречия, неясности, нечеткости законодательства должны регулироваться исключительно изменением законодательства. «Я считаю, - продолжает Алексей Попов, - что движение к прецеденту преждевременно. Пока есть препятствия в виде коррупции, недостаточной квалификации всех участников судопроизводства - для нас это рано. Все наше общество должно для этого созреть».
Тем не менее уже сегодня прецедентное право начинает оказывать прямое влияние на нашу правовую культуру. Как говорят адвокаты, для бизнеса, возможно, и неплохо, что они сталкиваются с прецедентным правом, - будут четче следить за своими договоренностями, в том числе устными. К схожим выводам приходят и бизнесмены, видя объективную потребность в большей формализации правил делового общения. Свежие советы звучат так: разделяйте гражданскую переписку и деловую, почетче заканчивайте переговоры и ведите их более формализовано, создайте серьезную систему архивов с информацией, улучшайте систему корпоративного управления.
